Книги автора Светлана Петрова Коллекция бесплатных книг в электронном варианте BookZ. Рецензии на книгу Беспамятство Светлана Петрова. Книга мне понравилось, читается легко. Для себя открыла много интересных. Смотришь, смотришь, радуешься, болеешь и страдаешь, и вдруг приходят слова, слагаются в лад и начинают материализоваться в книгу. Тогда остается надеяться, что сумеешь выразить в ней чувства, похожие на чувства других. Страсть, измена, предательство, гордость. Вера и неверие, отчаянное желание жить и скверное желание умереть, как попытка избежать испытаний. И, конечно, иллюзия, что забвение избавляет от боли, а признание вины от страданий. Люди ни плохие, ни хорошие, а такие, как они есть недобрые, добрые и очень добрые, и не сразу понятно, от каких больше зла, В реальности многие мне бы не понравились, но в книге я нежно люблю их всех, они раскрыли передо мной свои души и мысли, и я благодарна им за непротивление писательскому насилию. Учебник По Математике 5-11 Класс Торент. Государство, где этим людям судьбой назначено быть и где они слишком часто чувствуют себя униженными и беззащитными, нс стоит доброго слова, но я вс равно говорю о нм, потому что наболело и потому что мы все каждый день имеем с ним дело. Слава Богу есть любовь, над которой не властны ни начальство, ни глупость, ни время. Любовь везде и во всм, в каждой щлочке, в самом заброшенном месте, чтобы оно не оставалось пустым и холодным. Пока есть любовь жизнь продолжается, е можно терпеть и даже быть счастливым. Больше я ничего нс могу сказать об этой книге. Разве только ещ одно когда я е писала, мне было легче жить. Теперь опять наползает тоска и требует новых слов. Часть первая. Глава 1. Районный суд размещался в трехэтажном безликом здании, затерявшемся в старом московском дворе. Ветхим дом не назовшь из за крепости стен, выложенных ещ при царе батюшке, когда кирпичи обжигали из качественной глины и цемент не замешивали с песком пополам, поэтому сносу дом не подлежал, но и на капитальный ремонт тратиться нс стали, сделали косметический, с обязательными железными прутьями на окнах. Постсоветская Москва обрешетилась молниеносно и фундаментально. Сначала тюремные переплты резали глаз, потом к ним привыкли, как к части современного пейзажа, позже кое где на европейский манер появились металлические жалюзи тоже нс Бог весть какое изящество, но от кражи спасает. Создатся впечатление, что воровство как явление нагрянуло в Россию лишь на исходе двадцатого века. Разумеется, воровали и раньше, хотя не так крупно, массово и нагло. Ворами были щипачи, форточники, медвежатники, мелкие мошенники, но не высокие чиновники. Даже не средние. И не потому, что за воровство служащий навсегда вылетал с должности и из общества себе подобных, но не погубленных этой низменной страстью. Воровство считалось настолько аморальным, что человеку небедному воровать оказывалось себе дороже. Нынче в силу вступали иные нравы и другие правила, по которым крупное воровство, получившее для затемнения истинного смысла латинское название коррупция, что по русски значит порча, сделалось узаконенным. Чиновно олигархическая власть, поправ дырявые законы грудничковой демократии и сделавшись самым масштабным расхитителем народного достояния, развязала руки жуликам всех степеней и калибров, увеличила ставки на кону чем больше украл, тем больше шансов выйти сухим из воды. В сети правоохранительных органов, которые сами подгнили основательно, солидная добыча попадает случайно или попутно, и чаще всего до суда дело нс доходит, рассасывается но дороге. Безнаказанность и избыток цинизма подтолкнул верхи объявить борьбу с коррупцией внизу ну, это уж для очень наивных как известно, рыба гнит с головы, В первой судебной инстанции такие дела обычно не рассматриваются, здесь решаются вопросы мелкие с точки зрения государственной значимости, а для конкретного лица зачастую трагические, если уж оно рискнуло но собственной инициативе обратиться в организацию, стойко нелюбимую народом как продажную и неправедную. К тому же русский человек уважает нс закон, а справедливость, поэтому идт не в суд, а бьт морду соседу собственноручно. Обиду от властей из за невозможности ответить глотает и копит. Сколько будет копить нс знает никто. Весь облик казнного помещения, где гражданина имели право назвать преступником или невиновным, своим показным неудобством и убожеством, унылой административной атмосферой являл небрежение к судьбе человека. Поэтому, даже при благополучном исходе, выигравший не чувствовал радости, а только неосознанное пока облегчение и стремление вырваться на свежий воздух. Внутри здания районного суда, в который приехала Ольга, но обе стороны от входа, тянулись длинные коридоры, вдоль стен, в полутьме, поблескивали узкие деревянные скамьи, отполированные седалищами бесконечной череды истцов и ответчиков, В этом отблеске было что то нехорошее, почти мистическое, связанное с липкой преемственностью несчастий, сломанных судеб и несправедливых приговоров. Вполне возможно, по бедности всех отечественных госучреждений, назначенных для массового обслуживания населения, деревянные диваны перекочевали сюда из дореволюционных присутственных мест. Служебные кабинеты судий располагались на двух верхних этажах, и там стояли простые жсткие стулья, в очень малом количестве, чтобы просители нс засиживались и не беспокоили занятых по горло юристов. Промучившись несколько часов на ногах, даже искушнные искатели правды теряли бойцовский ныл и склонялись к компромиссу. Главное поскорее покинуть гнусное учреждение. Ольга ожидала своей очереди возле двери в зал судебных заседаний уже полтора часа. Только бы не потерять сознание она недавно выписалась из больницы и была ещ слаба. Бежевые губы и подведенные зелным карандашом глаза, лиловый английский плащ нараспашку поверх шоколадного платья из струящегося шлка женщина тщательно выбирала цвета и вещи, которые ей шли, но сейчас они лишь подчркивали болезненную бледность лица. Ольга всегда одевалась дорого и со вкусом, но нынче даже себе не призналась бы, что хочет произвести впечатление на того, с кем собиралась расстаться официально. Навсегда. Она сидела прямо, касаясь затылком холодной стены в духоте присутственного места это приносило хоть какое то облегчение. Когда спина уставала, прохаживалась по коридору, стараясь не стучать высокими каблуками у торцевого окошка курил в форточку Максим. Пока ещ муж. Длинные волнистые волосы, зачсанные назад, открывали высокий чистый лоб и аккуратные уши, посеребренные виски придавали элегантности. Рано он начал седеть. Гены или страсти Неуравновешенный, бесхарактерный, довольный положением узника любви так ей казалось. Научился тайно отворять заветную дверцу, протоптав дорожку в обе стороны, а пойманный за руку, заметался, не зная, где лучше. Смотреть на него не надо, особенно на уши она так любила целовать их, покусывая мочку действие, вызывавшее у обоих чувственный озноб. И, конечно, иллюзия, что забвение избавляет от боли, а признание вины от страданий. Слава Богу, есть любовь, над которой ни властны ни начальство, ни глупость, ни время. Пока есть любовь жизнь продолжается, ее можно терпеть и даже быть счастливым.